Русские горки (1 сезон)

Лето 1945-го. Хоста. Набережная. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, тяжёлую, но не давящую. Марк Шварц и Пётр Иконников шли медленно, как будто боялись раздавить эту тишину. Война закончилась, но её следы... нет, не следы — шрамы, глубокие, как овраги, остались. Они не говорили об этом. Зачем? Всё уже сказано. Или нет? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Не так, как раньше. Раньше — это когда шаги были чёткими, как команды, а теперь — будто плыли, не спеша, будто боялись спугнуть что-то. Или кого-то. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я.

Молодая женщина. С двумя девочками. Англичанки, судя по акценту. Она что-то говорила им, смеялась, и этот смех — он был как... как глоток свежего воздуха после долгого дня в пыльном вагоне. Марк остановился. Пётр тоже. Они смотрели, не решаясь подойти. Но она сама повернулась к ним, улыбнулась. И всё.

Разговор начался с чего-то простого — о погоде, о море, о том, как пахнет солью и соснами. Но потом... потом стало ясно, что это не просто разговор. Она говорила о жизни так, будто знала, что это — не просто слово. Её голос был тёплым, как чай с мёдом, а глаза... глаза будто видели то, что другие не замечали.

Марк почувствовал что-то странное. Не то чтобы забытое, скорее — давно спрятанное. Пётр тоже. Они не говорили об этом, но это было в воздухе. Как запах старой древесины, пахнущей временем.

Потом они шли вместе. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Девочки смеялись, женщина рассказывала что-то, а Марк и Пётр слушали. И в этот момент они поняли, что мир — он не просто есть. Его нужно строить. Заново. Изнутри.

Но как? Это осталось недоговорённым. Как и многое другое.