Когда наступает ночь (1995)

Камилла стояла у окна, глядя на закат. Солнце садилось за колокольню колледжа, окрашивая небо в оттенки, которые она бы назвала «меланхолия с примесью надежды». Мартин... нет, скорее, они оба привыкли к этому ритуалу: тишина, чай с мятой, планы на завтра. Но сегодня что-то было не так. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, почти осязаемую. Она потянулась к чашке, но пальцы скользнули по гладкому фарфору, как будто он хотел ускользнуть.

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Петра. Она появилась внезапно, как цирковой фокус, который не объяснить логикой. Её голос — нет, не голос, а скорее вибрация, которая задела что-то глубоко внутри. «Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?» — спросила бы Камилла, если бы могла. Но она молчала, наблюдая, как тени от свечей плясали на стенах, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке.

Петра пахла сандалом и чем-то ещё — чем-то, что Камилла не могла назвать. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешанный с чем-то острым, почти животным. Она говорила о свободе, о том, как можно жить, не оглядываясь на правила. И Камилла слушала, но не только ушами. Каждое слово Петры касалось её кожи, как ветер, который обещает перемены.

Мартин... он был другим. Он был... нет, они были вместе. Они. Но теперь это слово звучало как-то плоско, как будто его произнесли слишком много раз. Он говорил о вере, о долге, о том, что их жизнь — это миссия. И она верила ему. Но вера — это ведь не только про Бога, правда? Иногда это про то, что ты чувствуешь в груди, когда смотришь на кого-то, кто заставляет тебя забыть обо всём.

Камилла закрыла глаза. Перед ней стоял выбор. Не между людьми, нет. Между жизнью, которая уже написана, как молитва, и той, которая ещё не началась, но обещает быть... какой? Она не знала. И, может быть, в этом и была суть.

Тени сгущались. Запах сандала смешивался с ароматом чая, который уже остыл. Камилла вздохнула. Ночь наступала, а с ней — и что-то ещё. Что-то, что она не могла назвать. Но чувствовала. О, как чувствовала.