Спокойной ночи, мамочка (2014)

Дом стоял на краю кукурузного поля, как будто его кто-то забыл там, бросил, и он прижился. Дом — нет, скорее, не дом, а что-то вроде старого корабля, застрявшего в море из стеблей. Кукуруза шуршала, как будто шептала что-то важное, но никто не слушал. Близнецы, Элиас и Лукас, ждали маму. Она вернётся из больницы, и всё станет как прежде. Или нет? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Когда она приехала, что-то было не так. Не сразу, конечно. Сначала это был запах — не её привычные духи, а что-то резкое, медицинское, как будто больница въелась в неё навсегда. Потом голос. Он звучал... нет, скорее, он не звучал. Он был плоским, как стена. И глаза. Вы замечали, как глаза могут стать чужими? Как будто смотришь не на человека, а на его тень. Тени плясали по стенам, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату.

Она начала запирать двери. Сначала входную, потом окна. «Чтобы не дуло», — говорила она. Но ветер не дул. Кукуруза стояла неподвижно, как будто затаилась. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Она перестала готовить их любимые блюда. Перестала смеяться. Перестала быть мамой. Или это была она? Близнецы начали шептаться по ночам, как в том анекдоте про Штирлица, только без смеха. Их голоса сливались в один, как всегда, но теперь это было не утешение, а страх.

Однажды они нашли старую фотографию. Она лежала в ящике, пахнущем временем и пылью. На ней была мама, но... другая. Или та же? Они начали копать. Не в буквальном смысле, конечно, хотя кукурузное поле манило, как могила. Они искали ответы в её вещах, в её словах, в её молчании. Но чем больше они искали, тем меньше понимали. Или, может, понимали слишком много.

Тени сгущались. Воздух снова стал ватой. А кукуруза... кукуруза продолжала шептать.