Господин оформитель (1988)

Он стоял перед холстом, как всегда, с кистью в руке, но что-то было не так. Не то чтобы вдохновение пропало — скорее, оно стало слишком плотным, как густой туман, который не хотел рассеиваться. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, и даже дыхание казалось громким. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе, эти тени на стенах. Плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Потом это случилось. Она вошла в мастерскую — нет, не вошла, а словно возникла из воздуха, как будто её нарисовали прямо там, на пороге. Лицо её было знакомо до боли, до дрожи в пальцах. Он знал его. Нет, не знал — он его создал. Это была она, та самая женщина с его картины, которую он писал месяц назад. Только теперь она была живой. Или это он сошёл с ума? Запах старой древесины, пахнущей временем, смешался с её духами — что-то лёгкое, почти неуловимое, как запах дождя за окном.

Она не сказала ни слова, только смотрела. И в её взгляде было что-то... нет, не пугающее, скорее, зовущее. Как будто она знала что-то, чего он не мог понять. Или не хотел? Он почувствовал, как холст под пальцами стал другим — не просто поверхностью, а чем-то живым, дышащим. Краски начали смешиваться сами, без его участия. Или это она управляла ими? Вы тоже так думаете?

Он не знал, сколько времени прошло, но когда она ушла, мастерская снова стала обычной. Только теперь он понимал, что ничего обычного в ней больше нет. И в нём тоже. Тишина вернулась, но это была уже другая тишина. Та, в которой слышно, как растут идеи. Или как разрушаются старые.