12 разгневанных мужчин (1956)

Комната. Двенадцать стульев, двенадцать мужчин, двенадцать судеб. И один парень, который, возможно, не доживёт до следующей недели. Электрический стул. Вы слышали про него? Нет, не так. Вы *чувствовали* его? Этот металлический холод, который будто просачивается сквозь кожу, даже если ты просто думаешь о нём.

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Кто-то кашляет, кто-то ёрзает. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивается с потом и тревогой. Одиннадцать голосов говорят «виновен». Один — молчит. Нет, не молчит. Он думает. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Кто-то бросил взгляд на часы. Время. Оно всегда здесь, даже когда его не замечаешь. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я.

— А если он не виновен? — голос, тихий, но настойчивый, как капля, точащая камень.

— Не виновен? — кто-то фыркнул. — Да у него глаза... нет, не глаза. Взгляд. Как у того парня из старого фильма, помните?

— Нет, не помню.

Тишина снова. Но теперь она другая. Не вата, а скорее... натянутая струна. Кто-то постукивает пальцами по столу. Ритм сбивается, как сердце перед плохими новостями.

— А нож? — вдруг спрашивает кто-то.

— Нож?

— Да, нож. Тот самый.

— Ну и что с ним?

— А то, что он... нет, не он. Они. Они могли ошибиться.

— Ошибиться?

— Да.

И вот уже не один, а двое. Потом трое. Тени снова пляшут, но теперь они кажутся... дружелюбными. Или это просто игра света?

— Вы чувствуете? — кто-то спрашивает.

— Что?

— Запах.

— Какой запах?

— Страха.

— Чьего?

— Нашего.

И тут кто-то смеётся. Смех, который звучит как гром среди ясного неба. Или как... как в том анекдоте про Штирлица.

— А если... — начинают они снова.

И ты понимаешь, что это только начало.