Первая любовь (1978)

Уго Кремонези, или Пиккио, как он сам себя называл, был человеком, который, казалось, прожил жизнь в одном непрерывном смехе. Его шутки — острые, иногда слишком, — были его визитной карточкой. Даже в доме престарелых «Вилла Серена», где тишина висела в воздухе, как пыль на старых шторах, он не мог остановиться. Его смех разрывал эту тишину, как нож — ткань. Но что-то изменилось. Нет, не он... скорее, они начали двигаться иначе.

Рената. Молодая, с глазами, которые, казалось, знали больше, чем она сама. Она не смеялась над его шутками — или смеялась, но как-то по-другому. Не так, как все. Её смех был тихим, как шёпот, и Уго, привыкший к громким реакциям, вдруг почувствовал, что этот шёпот значит больше.

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Он начал замечать её запах — не духи, нет, что-то естественное, как запах свежего хлеба или травы после дождя. И её руки, когда она поправляла ему подушку, — лёгкие, но тёплые, как солнечный луч. Он, который всю жизнь шутил о женщинах, вдруг замолчал. Не потому, что не мог шутить, а потому, что шутки казались теперь... пустыми.

Рената, в свою очередь, сначала видела в нём просто старика с неугомонным языком. Но потом заметила, как он смотрит на неё. Не так, как другие. Его взгляд был... нет, не старым. Он был живым. И она начала отвечать. Не словами, конечно. Но взглядами. Улыбками. Тишиной.

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. И в этой тишине они начали понимать друг друга. Он рассказывал ей о своей жизни, о своих ошибках, о своих шутках, которые теперь казались ему такими глупыми. А она слушала. И смеялась. Но не так, как раньше.

Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Однажды вечером, когда тени плясали на стенах, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке, он взял её руку. Не для шутки. Просто так. И она не отняла её.

Это было странно. Неожиданно. Но, может быть, именно так и должна была закончиться его история. Не смехом, а тишиной. И теплом её руки.

Или, может быть, это только начало?