На игле (1995)

Эдинбург. 90-е. Улочки, которые, кажется, дышат сыростью и старыми историями. Тени пляшут на стенах — то ли демоны, то ли просто пьяные, возвращающиеся с субботней вечеринки. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Или это просто кажется? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Четверо. Нет, сначала их было больше, но четверо остались. Они... нет, скорее, *он* начал двигаться иначе. Марк. Он всегда был первым, кто говорил: «Хватит». Но слова — это одно, а тело — другое. Оно помнит. Оно требует. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивается с чем-то кислым, металлическим. Это не просто запах — это память. Память о том, как игла входит в кожу, будто ключ в замок. И замок этот открывает дверь в никуда.

Лиза. Она всегда смеялась, даже когда было не до смеха. Сейчас её смех стал тише, будто спрятан в карман. Она говорит: «Я справлюсь». Но её глаза — они как окна в пустую квартиру. Ты смотришь в них и видишь только своё отражение. Или это просто игра света?

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Один из них — нет, двое — решили остановиться. Не знаю, как они это сделали. Может, это был страх. Или надежда. Или просто усталость. Но они пошли. Вверх по лестнице, которая ведёт... куда? К свету? К новой жизни? Или просто к другому виду тьмы?

А двое остались. Они сидят в углу, делятся шприцем, как в том анекдоте про Штирлица. Только это не анекдот. Это их жизнь. Или то, что от неё осталось.

Тени снова пляшут. Или это они? Кто-то говорит: «Всё будет хорошо». Но слова звучат как эхо в пустой комнате. Тишина снова накрывает. Или это просто вата в ушах?