Детские игры 2 (1990)

Энди. Мальчик, который... нет, скорее, ребенок, который уже не ребенок. Ему восемь, но глаза — как у старика. Он смотрит в окно, а за стеклом — тишина. Не просто отсутствие звука, будто воздух превратился в вату. Или в туман, который не хочет рассеиваться. Новый дом, новые родители. Они добрые, но... вы тоже это чувствуете? Или мне показалось? Их улыбки слишком широкие, будто натянутые на лицо, как маски. Энди молчит. Он привык молчать.

А в это время где-то далеко, в лаборатории, которая пахнет старой древесиной и чем-то химическим, они собирают его. Нет, не его — *это*. Чаки. Остатки пластика, проводов, кусочки ткани, которая когда-то была ярко-красной, а теперь — грязно-коричневой, как засохшая кровь. Они хотят доказать, что кукла безопасна. Но безопасность — это иллюзия, правда? Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я.

Энди видит сны. Нет, не сны — кошмары. Тени пляшут, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Он просыпается в холодном поту, и его рука тянется к шраму на шее. Тому самому. Тому, который оставил Чаки.

А потом... потом он слышит смех. Тонкий, как лезвие бритвы. Он знает этот смех. Он помнит его. Игрушка. Нет, не игрушка — монстр. Чаки вернулся. И он снова хочет то, что хотел тогда. Тело. Душу. Всё.

Энди сжимает кулаки. Он не тот мальчик, каким был раньше. Он сильнее. Или просто отчаяние делает нас сильнее? Не знаю. Но он знает, что должен сделать. Он должен остановить это. Снова.

И где-то в углу комнаты, в тени, которая кажется глубже, чем должна быть, что-то шевелится. Вы это видите? Или это просто игра света?

Энди берёт нож. Не игрушечный. Настоящий. И ждёт.

Тишина. Ватная, густая.

И смех.

Снова.