Плутовство (1997)

Конрад Брин сидел в полумраке своего кабинета, пальцы нервно барабанили по столу. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, вязкую. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. План, который он вынашивал неделями, вдруг обрёл форму, как будто кто-то вдохнул в него жизнь. Или смерть. Всё зависело от того, как посмотреть.

Стенли Мотс вошёл без стука, как всегда. Его взгляд скользнул по комнате, задержался на пыльной полке с книгами, которые никто не открывал годами. «Запах старой древесины, пахнущей временем», — подумал Конрад. Или это был запах безнадёжности?

— Ты знаешь, зачем я здесь, — начал Стенли, не садясь.

Конрад кивнул. Он знал. Они оба знали. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я.

— Война, — сказал Конрад, и слово повисло в воздухе, как нож на нитке.

— Война? — переспросил Стенли, но в его глазах уже мелькало что-то знакомое. Азарт? Безумие?

— Не настоящая. Постановочная. Как в том анекдоте про Штирлица, только масштабнее.

Стенли засмеялся. Коротко, резко.

— Ты хочешь, чтобы я снял войну?

— Не снял. Создал.

Тени на стенах плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Конрад почувствовал, как его идея начинает жить своей жизнью.

— И что, публика купится? — спросил Стенли, но вопрос был риторическим.

— Они всегда покупают, — ответил Конрад.

Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Стенли сел, достал блокнот. Его ручка заскользила по бумаге, оставляя за собой следы, которые могли стать чем угодно: сценарием, приговором, спасением.

— Начнём с Албании, — сказал он.

— Почему Албания?

— Потому что никто не знает, где это.

Конрад улыбнулся. Впервые за долгое время.

— Ты гений.

— Нет, — поправил Стенли. — Мы гении.

И они начали.

Тени плясали. Воздух сгущался. Где-то за окном мир продолжал жить, не подозревая, что его уже переписывают.

Или нет?