Нас приняли! (2006)

Бартлби стоял у окна, глядя на улицу, где дождь стучал по асфальту, словно пытался выбить из него какую-то тайну. Восьмой отказ. Восьмой. Он... нет, скорее, они — он и его друзья — оказались в одной лодке, которую, кажется, кто-то забыл спустить на воду. Родители смотрели на него так, будто он не просто не поступил, а предал их мечты. А Моника... Моника улыбалась кому-то другому. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Тишина в комнате. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, вязкую. Бартлби сжал письмо в руке, и оно зашуршало, как осенние листья под ногами. Запах старой древесины, пахнущей временем, витал в воздухе. Или это был запах его надежд, которые начали гнить изнутри? Он не знал. Но потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я.

Идея пришла внезапно, как в том анекдоте про Штирлица, который понял всё в последний момент. Университет. Свой университет. Не просто место, а пространство, где можно быть кем угодно — или никем. Где тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Где правила писались на ходу, а мечты становились реальностью, пусть даже на время.

Он собрал их всех — этих "отказников", этих "неудачников". Они сидели в полуразрушенном здании, которое пахло пылью и надеждой. Бартлби говорил, жестикулировал, смеялся. И они смеялись вместе с ним. Потому что это было не просто бегство от реальности. Это был прыжок в неё — с разбега, с криком, с ветром в лицо.

Моника улыбнулась ему. Или это был просто свет, пробивающийся сквозь треснувшее стекло? Он не знал. Но это было начало. Или конец? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?