Вин Чун (1994)

Вин Чун стояла на краю деревни, где тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Воздух был густым, словно пропитанным запахом старой древесины, пахнущей временем. Леунг Пок-То рядом с ней — он... нет, скорее, они начали двигаться иначе, будто земля под ногами стала мягкой, податливой. Или это страх? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Летающий Шимпанзе. Его имя звучало как шутка, но шутки кончились, когда его банда сожгла рисовые поля. Вин Чун сжала кулаки, но пальцы дрожали. Она знала, что силы не хватит. Не хватит, пока...

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Монахиня. Она появилась, как тень, но не зловещая — скорее, как тень от старого дерева, под которым можно укрыться. Её глаза — глубокие, как колодцы, — смотрели сквозь Вин Чун, будто видели что-то, чего сама она ещё не знала.

— Ты бьешься, как будто боишься упасть, — сказала монахиня. Голос её был тихим, но каждое слово врезалось в память, как заноза. — Но падение — это тоже движение.

И она показала. Не удары, не блоки — скорее, поток. Вин Чун почувствовала, как её тело... нет, не тело, а что-то глубже, внутри, начало перестраиваться. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, и в этой вате она вдруг услышала собственное сердце.

Когда они вернулись к деревне, банда уже была там. Летающий Шимпанзе смеялся, но смех его был... пустым. Как будто он сам не верил в то, что говорит. Вин Чун шагнула вперёд. Её движения стали... другими. Не быстрыми, не медленными — просто точными. Как будто она знала, куда упадёт каждая капля дождя.

Леунг Пок-То смотрел на неё, и в его глазах было что-то новое. Не страх, не восхищение — скорее, понимание. Они больше не двое. Они — одно.

И когда Летающий Шимпанзе бросился вперёд, Вин Чун не ударила. Она... позволила ему упасть.

Тени снова затанцевали, но теперь это был другой танец.