Любовь до смерти (1984)

Симон был тем, кого называют «душой компании» — всегда в движении, всегда с улыбкой, как будто жизнь для него была одной большой шуткой. Но однажды шутка закончилась. Он... нет, скорее, они — он и его тело — начали двигаться иначе. Резко, как будто кто-то выдернул вилку из розетки. Приступ. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, и даже дыхание застряло где-то в горле. Доктор констатировал смерть. Все замерли. Элизабет, его подруга, стояла, как вкопанная, её пальцы сжали край стола так, что костяшки побелели. Запах старой древесины, пахнущей временем, витал в комнате, смешиваясь с чем-то металлическим, резким. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

А потом это случилось. Симон открыл глаза. Не сразу, не как в кино, где герои встают, отряхиваются и идут дальше. Нет, это было медленно, как будто он возвращался из какого-то далёкого места, где время текло иначе. Элизабет сначала не поверила. Она... нет, они оба словно оказались в каком-то странном промежутке между жизнью и смертью, где правила уже не действовали. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Но он был жив. Настоящий, тёплый, с тем же смехом, который она так любила.

Этот момент стал для них обоих чем-то вроде знамения. Элизабет почувствовала, что их связь — не просто случайность, а что-то большее. Симон же начал переосмысливать всё. Каждый день, каждую минуту. Он говорил о переменах, о том, что хочет жить иначе, глубже, осознаннее. Но... жизнь, как в том анекдоте про Штирлица, любит подкидывать сюрпризы. Он ушёл снова. На этот раз окончательно. В её объятиях. Тишина снова накрыла всё, но теперь она была другой — густой, как смола, и такой же липкой.

Элизабет клялась последовать за ним. Ей казалось, что их связь не может быть разорвана даже смертью. Но друзья... нет, скорее, те, кто называл себя друзьями, начали говорить. Их слова были как шипы, впивающиеся в кожу. Они говорили о том, что нужно жить, что нельзя зацикливаться на потере. Но при этом сами... они, эти благочестивые, моральные люди, оказались всего лишь масками. Лицемерие, двойные стандарты — всё это вылезло наружу, как грязь из-под ковра. Элизабет видела это, чувствовала. Запах фальши, как прокисшее молоко, стоял в воздухе.

И всё же она нашла в себе силы. Не сразу, не легко. Но она поняла, что настоящая любовь — это не цепляние за прошлое, а умение идти вперёд, неся её с собой. Она решила жить. Не для себя, не для них, а для него. Для Симона. Потому что жизнь, несмотря на свою хрупкость, всё ещё была полна моментов, которые стоило ценить. Или нет? Вы тоже так думаете?