Маркиз и пастушка (1978)

Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Андре, раненый, с лицом, залитым потом и кровью, спустился на парашюте в литовскую деревню, где воздух пах мокрой травой и дымом от печей. Домас, мельник, встретил его молча, как будто ждал. Или нет, может, просто не знал, что сказать. Мельница скрипела, как старый корабль, а запах старой древесины, пахнущей временем, висел в воздухе. Сауле, невеста Домаса, принесла воду и тряпки. Её руки были тёплыми, но дрожали. Или это он дрожал? Трудно сказать.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Андре и Сауле смотрели друг на друга, и что-то в этом взгляде было необратимым. Как будто они уже знали, что это кончится плохо. Или хорошо? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Дни сливались в недели. Сауле приходила к мельнице, приносила еду, перевязывала раны. Её запах — что-то между полынью и молоком — смешивался с запахом пыли и муки. Андре говорил мало, но его глаза... они говорили за него. Тени на стенах плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Домас молчал, но его молчание было громче крика.

Потом пришли друзья Андре. Их голоса звучали как гром, а их смех — как нож. Сауле стояла у двери, сжав руки в кулаки. Андре ушёл с ними, но обещал вернуться. Или нет? Может, он просто посмотрел на неё, и она сама решила, что это обещание.

Прошло пять лет. Сауле всё ещё ждёт. Она сидит у окна, смотрит на дорогу, где пыль поднимается от редких машин. Запах старой древесины всё ещё витает в воздухе, но теперь он кажется горьким. Она верит, что он вернётся. Или, может, она просто не может перестать верить. Вы понимаете, да? Это не просто любовь. Это что-то большее. Или меньшее. Трудно сказать.