Доктор Дулиттл (1967)

Доктор Дулиттл — нет, скорее, его дом — был похож на зоопарк, который забыли закрыть на ночь. Животные, птицы, даже какая-то экзотическая тварь, похожая на помесь ежа с попугаем, — всё это копошилось, кричало, шуршало. А он, доктор, стоял посреди этого хаоса, улыбаясь, как будто ничего странного не происходило. Ну, или как будто странным был весь остальной мир, а не он. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Соседи, конечно, терпели. Ну, как терпели... Сначала это было забавно: «Ах, наш чудак-доктор!» Потом — раздражающе: «Опять этот попугай орет на рассвете!» А потом... потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Они начали шептаться. Шептаться так, будто тишина в их домах была священной, а у Дулиттла — преступной. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, липкую, в которой даже дыхание становится тяжелым. Но у него её не было. Никогда.

Полинезия, его попугай, был... нет, не просто умным. Он был мудрым, как старый моряк, который знает, где спрятаны сокровища, но молчит, потому что сокровища — это не золото, а что-то другое. Он научил Дулиттла говорить. Нет, не так — понимать. Понимать зверей, птиц, даже рыб, если те не слишком торопились уплыть. И вот тут началось самое интересное. Доктор стал... другим. Не просто чудаком, а кем-то вроде посредника между мирами. Миром людей, который его всё больше отталкивал, и миром животных, который принимал его без вопросов.

Но соседи... они не могли этого понять. Для них он был просто сумасшедшим, который разговаривает с кошками и лечит слонов от насморка. И однажды, когда терпение лопнуло, как перетянутая струна, Дулиттл решил уйти. Нет, не просто уйти — исчезнуть. Взять Полинезию, пару верных зверей и отправиться туда, где его не будут осуждать. Туда, где тени пляшут, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Туда, где запах старой древесины, пахнущей временем, смешивается с солёным ветром, и ты понимаешь, что это — свобода.

И вот он плывёт. Куда? Зачем? Он и сам не знает. Но это неважно. Важно то, что он наконец-то дышит полной грудью. Или, может быть, это просто иллюзия? Кто знает...