Ух ты, говорящая рыба! (1983)

Старик вытянул сети, и там, среди серебристой чешуи, что-то блеснуло. Не просто рыба — она... нет, скорее, *он* заговорил. Голос был тихий, как шелест волн, но старик услышал. «Отпусти меня, — сказала рыба, — и удача будет с тобой». Старик, конечно, удивился, но не испугался. Он... нет, они с женой всегда верили в чудеса, хоть и не говорили об этом вслух. Рыбу отпустил, а сам задумался: что это было? Сон? Или море решило пошутить?

Но потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Через пару дней, когда старик сидел на берегу, чиня сети, из воды вышел юноша. Не просто юноша — Эрих. Так он назвался. Лицо у него было... как будто вырезанное из морской пены, а глаза — глубокие, как омут. «Вы в опасности, — сказал он. — Ээх идёт». Старик хотел спросить, кто такой Ээх, но слова застряли в горле. Воздух вокруг стал густым, как будто его можно было резать ножом. Или, нет, скорее, как будто время остановилось.

Эрих начал рассказывать истории. Не просто сказки — что-то большее. Они были... как запах старой древесины, пахнущей временем. Каждая история — как нить, сплетённая в узор, который Ээх не мог разгадать. Волшебник, конечно, пытался. Тени плясали вокруг, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Но Эрих не сдавался. Его голос звучал, как колокол, разбивающий тишину. Тишину. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату.

Старик смотрел на жену, и они оба понимали: это не просто удача. Это что-то большее. Что-то, что нельзя объяснить словами. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Ээх исчез. Не сразу, конечно. Сначала его тени стали бледнее, потом — тише. А потом... просто не стало. Деревня ожила. Люди смеялись, дети бегали по берегу, и даже море казалось спокойнее. Старик с женой сидели у костра, глядя на пламя. Эрих ушёл так же тихо, как и появился. Но старик знал: это не конец. Это начало. Или, может, просто пауза.