Замороченные (2000)

Пьер Делакруа сидел в своей квартире, заваленной сценариями, которые никто не хотел читать. Запах старой древесины, пахнущей временем, витал в воздухе — этот стол достался ему от деда, который, кстати, тоже писал. Но не сценарии, а что-то вроде проповедей. Ирония, да? Пьер закурил, хотя бросил три года назад. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Идеи. Не те, что приходят и уходят, а те, что остаются, как заноза под кожей.

Телевидение умирало. Или уже умерло? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось? Шоу, которые раньше собирали миллионы, теперь едва ли могли удержать зрителя на минуту. Пьер смотрел на экран, где белые актёры в чёрном гриме изображали... нет, пародировали. Это было давно, но почему-то сейчас это казалось таким... живым. Как в том анекдоте про Штирлица, где всё настолько абсурдно, что становится правдой.

Он схватил блокнот. Рука дрожала, но не от страха — от чего-то другого. Возбуждения? Или предчувствия? Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Шоу. Не просто шоу — взрыв. Афроамериканцы в ролях, которые раньше играли белые. Но не просто играли — издевались. Теперь они сами издевались. Над собой? Над зрителями? Над всем этим миром, который давно перестал быть чёрно-белым, но продолжал притворяться.

Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Пьер чувствовал, как его идея начинает жить своей жизнью. Она уже не его. Она их. Зрителей. Актеров. Даже тех, кто будет ненавидеть это шоу, но смотреть. Потому что нельзя не смотреть.

Он понимал, что делает. Или думал, что понимает. Риск? Да. Но риск — это ведь не всегда плохо, правда? Иногда это просто... необходимость. Как глоток воздуха, когда ты тонешь.

Пьер закрыл блокнот. Запах табака смешался с запахом старой древесины. Он улыбнулся. Или это была гримаса? Трудно сказать. Но что-то изменилось. Навсегда.