Кристин, дочь Лавранса (1995)

Кристин стояла у окна, и свет, просачивавшийся сквозь узкие щели ставней, ложился на её лицо, как тонкая вуаль. Она... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, тяжёлую. Она вдыхала запах старой древесины, пахнущей временем, и думала о том, как всё изменилось. Или нет? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Отец говорил, что она должна быть благодарна. Благодарна за что? За то, что её продают, как корову на ярмарке? Нет, это слишком резко. Но разве не так? Она сжала кулаки, и ногти впились в ладони, оставляя полумесяцы. Боль была реальной, в отличие от всего остального. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Эрленд. Его имя звучало, как колокол, разбивающий тишину. Он был не из их мира. Нет, скорее, он был из мира, который они все боялись признать.

Их первая встреча. Она помнила запах его кожи — смесь пота, кожи и чего-то ещё, чего она не могла определить. Может, это был запах свободы? Или просто иллюзия? Он говорил что-то, но слова терялись в гуле её сердца. Потом... потом всё пошло не так. Или так, как должно было быть? Выбор. Он всегда был иллюзией, не так ли? Но она сделала его. Или он сделал её?

Скандал. Слово, которое звучало, как гром. Её жених ушёл, отец кричал, а она... она стояла посреди этого хаоса, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Но она не упала. Нет, она устояла. Или это была лишь видимость? Потом была попытка отравления. Ревность. Она пахла, как гнилые яблоки, сладкая и ядовитая. Кристин выжила. Но выжила ли она на самом деле?

Теперь они были в центре внимания. Все смотрели, все судили. Но что они знали? Ничего. Они видели только тени, а не то, что за ними. Кристин и Эрленд. Их любовь. Их борьба. Их... что? Выживание? Или что-то большее? Вы чувствуете это? Или это только мне кажется?