Искушение (2020)

XVII век. Италия. Пеша. Городок, зажатый между холмов, где воздух пахнет ладаном и пылью веков. Монастырь — не просто обитель, а микрокосм, где каждый камень дышит историей, а каждая тень шепчет что-то своё. Бенедетта. Монахиня с детства, но... нет, скорее, с младенчества. Её отдали сюда, как вещь, как обет. Она выросла в этих стенах, среди молитв и тишины, которая не тишина вовсе, а что-то плотное, как вата, в которой тонут голоса.

И вот она. Бартоломея. Новая послушница. Не та, что пришла смиренно, с опущенными глазами. Нет, она вошла, как ветер с улицы, принеся с собой запах дождя и чего-то ещё — чего-то, что Бенедетта не могла назвать, но чувствовала кожей. Они сблизились. Нет, не так. Они... начали двигаться друг вокруг друга, как планеты, которые не могут не притягиваться. Бартоломея смотрела на неё так, будто видела сквозь неё. Или в неё. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

А потом это случилось. Видения. Сначала смутные, как сон, который не можешь вспомнить. Потом ярче. Ярче, чем солнце, пробивающееся через витраж. Бенедетта видела... что? Ангелов? Демонов? Или это были просто тени, пляшущие на стенах, как пьяные на субботней вечеринке? Она не знала. Но знала одно: это было реальнее, чем всё вокруг.

И стигматы. Да, они появились. Не сразу, не вдруг, но однажды утром она проснулась, и они были там. Раны. Кровь. Боль. Но не та боль, что кричит, а та, что шепчет. Вы понимаете, о чём я?

Община зашевелилась. Шёпот. Сплетни. Взгляды, которые режут, как нож. Бартоломея была рядом. Всегда рядом. Но её присутствие стало... другим. Не защитой, а искушением. Или это Бенедетта сама начала меняться?

Тени плясали. Воздух гудел. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с запахом ладана и чего-то ещё — чего-то живого, тревожного.

Что будет дальше? Не знаю. Но одно ясно: тишина больше не тишина. И вата, в которой тонули голоса, начала рваться.