Дед Мороз и лето (1969)

Дети. Они всегда знают, как удивить. Вот и сейчас — принесли ему лето. Нет, не то чтобы лето, конечно, но что-то... близкое. Бабочки. Они... нет, скорее, это были не просто бабочки, а что-то большее. Крылья, трепещущие в воздухе, как будто сама жизнь решила взлететь и показать себя. Дед Мороз стоял, смотрел, и в его глазах — привыкших к белизне снега, к тишине зимнего леса — мелькало что-то новое. Неожиданное.

Они принесли траву. Зелёную, мягкую, пахнущую... чем? Теплом? Свежестью? Нет, скорее, временем. Да, временем. Как будто эта трава росла где-то там, где время течёт иначе. Дети объясняли что-то, их голоса звенели, как колокольчики, но он не сразу понял, о чём они. Потом это случилось. Он... нет, они начали двигаться иначе. Бабочки, трава, свет из окна — всё смешалось в один момент.

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. И в этой тишине он вдруг понял: лето — это не просто время года. Это... как в том анекдоте про Штирлица, когда всё становится на свои места, но только наоборот. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Запах. Да, запах. Старой древесины, пахнущей временем, и чего-то ещё — сладкого, почти неуловимого. Дети смеялись, их руки были в земле, в траве, в этом лете, которое они принесли ему. И он вдруг понял, что это не просто лето. Это... память. О чём-то, что он забыл. Или, может, никогда не знал.

Он смотрел на них, на их горящие глаза, и в его сердце что-то сдвинулось. Как будто лёд, который всегда был там, начал таять. И он понял: каждое время года — это не просто время. Это... что-то большее. Но что именно? Он так и не сказал. И, может, это к лучшему.