Портрет буржуазии в черном (1978)

Венеция, 1938. Город, где вода и камень сплетаются в вечный танец, а воздух пропитан запахом соли и чего-то старого, древесного, будто время само оставило здесь свой след. Алессандро, молодой студент архитектуры, приехал сюда за мечтой. Он... нет, скорее, они — он и его амбиции — начали двигаться иначе, как только он ступил на мостовую. Всё здесь казалось ему огромным, как будто город нарочно раздувался, чтобы его проглотить. Но он не боялся. Или боялся, но не признавался даже себе.

На лекции он встретил Лоренцо. Тот был из тех, кто не просто говорит, а *произносит*. Каждое слово — как удар молотка по мрамору. Лоренцо пригласил его в свой дом. Или, скорее, дворец. Тени плясали на стенах, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Мария. Её имя звучало, как колокольчик, но звон был глухим, будто из-под воды. Она была... нет, она *есть*. Её красота — не та, что бросается в глаза, а та, что заставляет забыть, куда ты смотришь. Алессандро почувствовал, как что-то внутри него сдвинулось. Или это она сдвинула?

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Лоренцо. Он смотрел на них, как будто знал. Или не знал, но догадывался. Его взгляд был холодным, как вода в каналах зимой. Алессандро пытался отвлечься, но Мария... она была везде. В запахе её духов, в звуке её шагов, в том, как её пальцы касались бокала.

И тут Елена. Она появилась, как луч света в этой полутьме. Невинная? Возможно. Но невинность — это тоже форма силы, не так ли? Алессандро почувствовал, как что-то в нём... нет, не разрывается, а скорее, перестраивается. Как будто он наконец нашёл то, что искал. Или то, что искало его.

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Лоренцо молчал, но его молчание было громче крика. Мария улыбалась, но её улыбка была как трещина на старом зеркале. А Елена... она просто смотрела. И в её взгляде было что-то, что Алессандро не мог понять. Или не хотел.

Что будет дальше? Не знаю. Но Венеция — она всегда знает. Она просто не говорит.