Сын полка (1946)

Лес. Не просто лес — какая-то изуродованная версия того, что было раньше. Деревья, словно скелеты, торчали из земли, обожжённые, сломанные. Воронки от снарядов, как шрамы, пересекали землю. И тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, тяжёлую. Разведчики шли медленно, осторожно, но не из-за опасности — скорее, из-за этого странного ощущения, будто время здесь остановилось. И тут... они увидели его.

Мальчик. Нет, не просто мальчик — что-то вроде призрака, оборванного, грязного, но с глазами, которые горели. Голодный, конечно. Кто бы не был голодным в таком месте? Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе, как будто этот мальчик стал центром их мира. Ваня. Ваня Солнцев. Имя, которое потом будет звучать в их разговорах, как пароль, как что-то важное, почти священное.

Капитан Енакиев. Тот, кто всегда знал, что делать. Но тут... он колебался. «Нет, — сказал он, — нельзя. Это не место для ребёнка». Но разве можно было просто отправить его в тыл? Ваня, конечно, сбежал. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Он столкнулся с Енакиевым. Не случайно — или всё-таки случайно? — но это изменило всё. Капитан увидел в нём не просто мальчишку, а что-то большее. Решимость. Смелость. Или, может, просто напоминание о том, ради чего они всё это терпят.

Ваня стал частью полка. Не просто частью — талисманом. Его смех, его вопросы, его упрямство... это было как глоток свежего воздуха в этом прокопчённом, пропахшем порохом мире. Енакиев начал привязываться. Не сразу, конечно. Но однажды он понял: это уже не просто мальчик. Это его мальчик. И он решил... ну, вы знаете, что он решил.

А запахи... вы чувствуете? Пахло старым деревом, землёй, которая помнила слишком много. И ещё — чем-то сладковатым, как будто кто-то разбил банку варенья где-то далеко. Или это просто казалось?