Долгие дни мести (1967)

Тед Барнетт. Имя, которое Картаун не хотел слышать. Оно висело в воздухе, как пыль после бури, — невидимое, но ощутимое. Он вернулся. Не как призрак, нет, скорее, как тень, которая всегда была рядом, но её не замечали. Или не хотели замечать.

Долгие дни мести. Это звучало как клише, но что ещё оставалось человеку, которого предали дважды? Сначала Долли — её ложь, её глаза, которые он когда-то любил, а теперь ненавидел. Потом закон, который оказался не законом, а игрой, где правила писал Коб. Коб. Это имя здесь произносили шёпотом, как будто оно могло сжечь язык.

Тед начал с малого. Он... нет, скорее, они — он и его тень — начали двигаться иначе. Не так, как раньше. Он искал улики, разговоры, обрывки правды, которые валялись на улицах, как мусор. Запах старой древесины, пахнущей временем, витал в салуне, где он сидел, прислушиваясь. Люди говорили о Кобе, о его делах, о том, как он держит город в кулаке. Но никто не говорил о том, что случилось с отцом Теда. Никто.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Коб узнал. Конечно, узнал. Он знал всё, что происходило в Картауне. Или думал, что знает. Тед оказался в ловушке. Снова. Судья, который должен был быть справедливым, оказался куклой. Или марионеткой? Нет, скорее, куклой. Марионетка — это слишком изящно для него.

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Тед стоял перед виселицей, и тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Он сбежал. Опять. Но теперь это был не просто побег. Это было начало. Люди начали шевелиться. Не все, конечно. Но те, кто помнил, что такое справедливость. Или хотя бы пытался вспомнить.

Склад Коба. Там хранилось всё: оружие, рабы, страх. Тед и его новые союзники — странное слово для людей, которые ещё вчера боялись его имени — пошли туда. Не как герои, нет. Скорее, как те, кому нечего терять.

И это сработало. Оружие уничтожили, рабы обрели свободу. Но Коб... Коб остался. Или нет? Вопрос, на который пока нет ответа.

Тед смотрел на закат. Долгие дни мести подходили к концу. Или только начинались?