Шок (1982)

Кристиан Морелли. Наемный убийца. Нет, скорее, бывший наемный убийца. Десять лет он был инструментом в руках мафии — точным, безотказным, как швейцарские часы. Но часы ломаются. Или просто устают. Он устал. Кровь, которая когда-то казалась ему чем-то вроде краски, теперь оставляла на руках липкий след, который не смывался. Он решил уйти. Просто уйти. Не в смысле «исчезнуть» — это он умел. А в смысле... начать жить.

Деревня. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Здесь пахло старой древесиной, землей после дождя и чем-то еще, что он не мог назвать. Время? Да, время здесь пахло. Он купил дом. Небольшой, с покосившейся крышей, но это было его. Его и больше ничье.

Соседи. Они не знали. Как могли бы? Для них он был просто новым парнем, который помогает по хозяйству и умеет чинить заборы. Анна. Она жила через дорогу. Добрая, с улыбкой, которая казалась ему слишком яркой для этого места. Он начал замечать, как часто смотрит в ее сторону. Это было... странно. Не то чтобы он не знал, что такое чувства. Но они всегда были где-то далеко, за стеклом. А теперь стекло треснуло.

Но прошлое не отпускает. Оно никогда не отпускает. Сначала это были мелочи. Тени на краю поля. Шорохи за окном. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Как будто кто-то наблюдал. Или ждал. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Потом это случилось. Ночь. Тишина, которая вдруг стала слишком громкой. Он проснулся от звука — не шагов, нет. Скорее, от того, как воздух сдвинулся. Как в том анекдоте про Штирлица, только смешного тут было мало. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Он знал, кто это. Или догадывался.

Он вышел. Без оружия. Нет, не совсем. Оружием были его руки, его голова, его... все. Они напали. Их было трое. Или четверо? Он не считал. Он просто действовал. Как раньше. Но теперь это было не для убийства. Это было для жизни. Его жизни.

Когда все закончилось, он стоял среди тел, дыша тяжело, как будто воздух стал густым, как сироп. Анна. Она смотрела на него из окна. Ее глаза были широко открыты. Он хотел что-то сказать, но слова застряли где-то в горле.

Прошлое не отпускает. Но, может быть, оно и не должно. Может быть, оно просто должно остаться там, где есть. А он... он будет жить. Или попытается.

Вы ведь тоже так думаете?