Тонкое очарование греха (1987)

Ариадна. Нет, скорее, они — вся эта семья — начали двигаться иначе. Как будто кто-то подменил пружины в старых часах, и теперь стрелки шли вразнобой. Аурелио, её новый муж, казалось, пытался удержать равновесие, но это было похоже на попытку удержать воду в ладонях. Карлотта, её дочь, — она... нет, лучше сказать, это было не просто влечение. Это было что-то вроде игры, где правила менялись каждый раз, когда она смотрела на него. На Аурелио. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Тени в доме плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с ароматом кофе, который Ариадна варила каждое утро. Но даже кофе не мог заглушить напряжение, которое висело в воздухе. Карлотта. Она... нет, они оба, она и Аурелио, будто играли в какую-то странную игру, где фигуры двигались сами по себе, а правила были написаны на языке, который никто не понимал.

Густаво, сын Аурелио, казалось, был единственным, кто пытался сохранить хоть какую-то ясность. Его отношения с Марио — это было что-то настоящее. Не то, что... ну, вы понимаете. Но даже он, казалось, чувствовал, как дом сжимается вокруг него, как будто стены дышали, медленно и тяжело.

Ариадна. Она... нет, они все пытались. Но что-то всегда шло не так. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, и каждый шаг, каждое слово отдавалось глухим эхом.

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Карлотта. Аурелио. Они... нет, лучше не говорить. Иногда слова только разрушают то, что и так едва держится.

И всё же, в этом хаосе, в этом вихре эмоций, была какая-то странная красота. Как в том анекдоте про Штирлица — всё казалось безнадёжным, но где-то в глубине теплилась надежда. Надежда на то, что они смогут найти друг друга в этом лабиринте.

Или нет?