Рома (2018)

Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Не то чтобы что-то изменилось резко — просто воздух стал плотнее, будто в комнате кто-то задержал дыхание. Отец, как всегда, возвращался с фабрики, его руки пахли машинным маслом и потом, но теперь он чаще молчал за ужином. Мать, обычно такая разговорчивая, будто ушла в себя, в ту тишину, которая не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Дети, конечно, не замечали. Они играли во дворе, их смех звенел, как стеклянные шарики, которые они катали по земле. Но иногда, когда солнце садилось, и тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке, старший сын замирал, глядя куда-то вдаль. Он не знал, что ищет, но это было там, за горизонтом, где-то между запахом жареных лепешек и пылью, поднимающейся с дороги.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Не сразу, не вдруг, но однажды вечером, когда уличный торговец кричал о своих апельсинах, а мать разливала суп, отец вдруг сказал: «Надо будет поговорить». И всё. Никаких объяснений, только этот запах старой древесины, пахнущей временем, который витал в комнате, будто предупреждение.

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Или, может, это было что-то другое, что-то, что нельзя назвать, но можно почувствовать кожей, как прикосновение ветра перед грозой. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

А дети всё играли, их смех звенел, как стеклянные шарики. И где-то там, за горизонтом, что-то ждало. Что-то, о чём они ещё не знали.