Катастрофа над Берлином (2009)

Самолет дрогнул. Не так, как обычно, когда попадает в зону турбулентности — резко, будто его кто-то схватил за хвост и дернул вниз. Винклер, капитан, сразу понял: что-то не так. Он... нет, скорее, они оба, он и Никлас, начали двигаться иначе. Руки на штурвале, глаза на приборах. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, тяжелую. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Звук, который нельзя описать — не гул, не скрежет, а что-то среднее, как будто металл плачет. Самолет начал снижаться. Не плавно, а рывками, как будто земля внизу стала магнитом, а они — железной опилкой. Пассажиры... их лица. Не страх, нет. Сначала шок, потом — пустота. Как будто они уже смирились, еще до того, как поняли, что происходит.

Винклер и Никлас. Они никогда не ладили. Разные характеры, разные подходы. Но сейчас — никаких слов. Только взгляды, короткие, как выстрелы. Руки на панели, пальцы летают по кнопкам, как в том анекдоте про Штирлица, только смешного тут ничего нет. Запах старой древесины, пахнущей временем, — это обшивка салона, она вдруг стала ощущаться острее. Или это просто нервы?

Тени за окном плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Берлин где-то там, внизу. Город, который они не должны задеть. Не должны. Винклер сжал зубы. Никлас что-то бормотал, но это не важно. Важно было только одно: выровнять курс. Выровнять. Или хотя бы замедлить падение.

Пассажиры молчали. Тишина снова. Но теперь она была другой — не ватной, а острой, как лезвие. Кто-то сзади плакал, но это было далеко, как будто из другого мира. Винклер почувствовал, как пот стекает по спине. Холодный, липкий. Он ненавидел это ощущение.

И вдруг — рычаг поддался. Немного, совсем чуть-чуть. Но это было что-то. Надежда? Или просто иллюзия? Никлас посмотрел на него. Взгляд, который говорил больше, чем слова. Они оба знали: это еще не конец. Но и не победа. Просто отсрочка.

А Берлин... он был где-то там, внизу. Ждал.