Джейсон отправляется в ад: Последняя пятница (1993)

Джейсон... нет, скорее, *они* начали двигаться иначе. Тело патологоанатома, которое он теперь занимал, казалось, сопротивлялось — мышцы дергались, как будто пытаясь вытолкнуть его наружу. Но он уже был внутри. Внутри этого хрупкого, смертного сосуда, который теперь принадлежал ему. Или нет? Иногда он чувствовал, как что-то шевелится в глубине, как будто старый хозяин тела еще не до конца ушел. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Джейсон... они... он... нет, лучше сказать "оно" — стоял в углу морга, где свет лампы мигал, как в дешевом хорроре. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с химической вонью формалина. Он... оно... почувствовало это. Запах. Не просто запах — память. Кристальное озеро. Там, где все началось. Или закончилось?

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Тело патологоанатома начало разлагаться. Быстро. Слишком быстро. Кожа слезала, как старая краска, обнажая мышцы, которые уже не держались на костях. Но Джейсон не остановился. Он... оно... нашло другое тело. И еще одно. И еще. Каждое новое тело было как новая маска, но под ней всегда оставалось одно и то же — пустота. Или нет? Иногда, в самые тихие моменты, он чувствовал что-то. Что-то, что не принадлежало ему. Что-то, что напоминало о семье.

Стивен Фриман, конечно, не знал всего этого. Он просто чувствовал, что что-то не так. Как будто воздух вокруг Кристального озера стал тяжелее. Или это он сам стал легче? Он не мог понять. Но он знал одно: Джессика в опасности. Она... последняя. Последняя из Вурхисов. Или нет? Может, есть еще кто-то? Он не знал. Но он знал, что должен защитить ее. Даже если это будет стоить ему жизни. Или чего-то большего.

Крейтон Дюк, конечно, не верил в эту чушь. Джейсон? Переселение душ? Пятьсот тысяч долларов за голову маньяка? Он бы посмеялся, если бы не запах. Запах крови. Или это был запах страха? Он не мог понять. Но он знал одно: это не закончится хорошо. Ни для кого.