Падший (1998)

Тюрьма. Не просто здание, а что-то вроде живого организма, дышащего сыростью и страхом. Внутри — тишина. Не просто отсутствие звука, а будто воздух превратился в вату, плотную, липкую. И вот он, казнённый. Маньяк, убийца, чьи преступления до сих пор шепчутся в переулках. Его смерть должна была стать концом. Но... это случилось. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Сразу после казни город начал меняться. Не то чтобы резко — скорее, как в том анекдоте про Штирлица, где всё идёт по плану, но что-то не так. Убийства. Одно за другим. Тела... нет, не просто тела. Они были... выставлены. Как будто кто-то играл с ними, как с куклами. Раны — не просто раны, а что-то вроде знаков. Ритуал? Или просто чья-то больная фантазия?

Хоббс. Детектив, который видел казнь своими глазами. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Убийства. Он не мог игнорировать их. Каждое новое тело — как удар по его нервам. Он нырял в подворотни, в подвалы, в те места, где свет не живёт, а выживает. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке.

И вот он начинает понимать. Это не просто убийства. Это игра. И он — одна из фигур. Каждый шаг, каждый поворот — всё ведёт его куда-то глубже. К чему? К той правде, которую он, может быть, и не хотел знать.

Запахи. Они преследовали его. Старая древесина, пахнущая временем. Металл, отдающий ржавчиной. И что-то ещё... сладковатое, как будто гниль притворилась конфетой.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Он стоял перед зеркалом, и отражение... нет, не отражение. Что-то другое. Что-то, что смотрело на него изнутри.

Игра продолжается. Но кто её начал? И кто её закончит?

(Текст оставляет вопросы. И это правильно.)