Переплетённые (2019)

Панос приехал в деревню в конце лета, когда воздух уже начинал пахнуть не просто травой, а чем-то вроде увядания — сладковатым, но с горчинкой. Он... нет, скорее, они, деревня и он, начали двигаться иначе. Не так, как в городе, где всё было предсказуемо, как маршрут автобуса. Здесь каждый день был новым, даже если ничего не происходило. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, и ты проваливаешься в неё, как в детстве в бабушкину перину.

Даная. Её имя он услышал раньше, чем увидел её. «Не ходи туда, к ней», — говорили местные, крестяясь. Но Панос был врачом, а не суеверным стариком. Или всё-таки был? Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Она стояла на пороге своего дома, залитого солнцем, но тени плясали вокруг неё, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Её кожа — нет, не просто кожа, а что-то вроде пергамента, покрытого узорами, которые хотелось разгадать. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Он начал лечить её. Или пытался. Местные смотрели на него, как на чужака, который полез в чужой огород. «Не твоё дело», — говорили их глаза. Но разве дело врача — не лечить? Панос чувствовал запах старой древесины, пахнущей временем, когда сидел у неё в доме. Её руки были холодными, но не как лёд, а как... как осенний ветер, который несёт с собой что-то важное, но ты не можешь понять что.

Между ними что-то росло. Не сразу, не как в кино, где всё ясно с первого взгляда. Это было похоже на то, как ты замечаешь, что дерево за окном стало выше, только когда листья начинают стучать в стекло. Они говорили о болезни, о деревне, о звёздах, которые здесь были такими яркими, что казалось, их можно потрогать. Но главное оставалось недоговорённым. Как будто слова были только верхушкой айсберга, а под водой скрывалось что-то огромное, тёмное и живое.

И деревня начала меняться. Не сразу, не все. Но Панос и Даная стали чем-то вроде... маяка. Или зеркала. В котором каждый видел то, что хотел, но не всегда то, что было на самом деле.