Другие (2001)

Грейс стояла у окна, затянутого плотной тканью, и смотрела в щель между шторами. Море за стеклом было серым, как пепел, и таким же безжизненным. Она... нет, скорее, они — её дети, Анна и Николас — ждали. Ждали конца войны, возвращения отца, ждали чего-то, что должно было изменить всё. Но пока что их мир был заключён в стенах особняка, где тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, тяжёлую, которую невозможно разорвать.

Трое новых слуг прибыли на рассвете, и с их появлением что-то изменилось. Грейс не могла понять, что именно. Может, это запах старой древесины, пахнущей временем, стал резче? Или свет, который теперь казался... другим. Он... нет, скорее, они — слуги — двигались иначе. Не так, как люди. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Правила стали строже. Ни одна дверь не должна быть открыта, пока предыдущая не закрыта. Комнаты — всегда в полумраке. Но что-то нарушило этот порядок. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Тени стали длиннее, глубже, будто пытались проглотить свет. А свет... он стал каким-то липким, как будто прилипал к коже, оставляя следы.

Грейс чувствовала, как что-то шевелится за её спиной. Она обернулась. Никого. Но запах... запах был. Сладковатый, как гниющие яблоки, и одновременно металлический, как кровь. Анна и Николас сидели в углу, их лица бледные, почти прозрачные. Они молчали, но их глаза говорили больше, чем слова.

— Мама, — прошептала Анна, — оно здесь.

Грейс не спросила, что именно. Она знала. Это было всегда, просто раньше оно пряталось. А теперь... теперь оно вышло.

Особняк больше не был убежищем. Он стал ловушкой. И Грейс поняла: чтобы спасти детей, ей придётся нарушить все правила. Но что, если правила — это единственное, что их защищает?

Тени сгущались. Воздух снова стал ватой. И где-то вдалеке, за морем, за туманом, что-то ждало.

Или кого-то.