Психиатрическая больница Конджиам (2018)

Они вошли в больницу ровно в полночь. Не потому, что так надо, а потому, что... ну, знаете, как в том анекдоте про Штирлица — время само выбрало их. Видеоблогер, назовём его Алекс, шёл первым. За ним — двое: оператор Саша и местный парень, который якобы знал тут каждый угол. Его звали... нет, скорее, они звали его просто Димон. Неважно. Главное — они были здесь, в Конджиаме, и камера уже работала.

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Алекс шутил, конечно, но шутки звучали как-то плоско, будто их глотала эта самая тишина. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с чем-то ещё — металлическим, резким. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Комната 402. Они знали, что это главная цель. Но сначала... сначала они прошли мимо палаты, где, как гласила легенда, один из пациентов выцарапал на стене своё имя. Или это был не он? Алекс остановился, посветил фонариком. Надпись была едва видна, но она была. «Марк». Или «Макс»? Буквы расплывались, будто их писали не чернилами, а... нет, лучше не думать.

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Они поднялись на четвёртый этаж, и дверь в 402 была прямо перед ними. Она выглядела... обычной. Но что-то в ней было не так. Не замок, не ржавчина — просто ощущение, будто она смотрит на тебя. Алекс протянул руку, потом остановился. «Может, не надо?» — спросил Димон. Но было уже поздно.

Дверь открылась сама. Нет, не так — её открыли. Изнутри. И за ней... ну, вы знаете, как бывает, когда смотришь в зеркало, а отражение делает то, чего ты не делал? Вот это было похоже. Только зеркала не было.

Они вошли. Камера зафиксировала всё: стены, покрытые... чем-то, что не хочется называть, звуки, которые нельзя описать, и тот самый момент, когда Алекс обернулся и сказал: «Ребята, мы зря сюда пришли». Но это было уже неважно. Потому что дверь закрылась. И трансляция прервалась.

А потом... ну, вы сами догадаетесь. Или нет.