Квант милосердия (2008)

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, вязкую. Бонд сидел напротив мистера Уайта, его пальцы слегка подрагивали, как будто от холода, хотя в комнате было душно. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с чем-то металлическим, резким. Молчание длилось слишком долго. Или нет? Время здесь текло иначе, как в том анекдоте про Штирлица, который всегда знал, когда часы врут.

— Они... нет, скорее, она начала двигаться иначе, — наконец произнёс Уайт, его голос звучал так, будто он говорил не с ними, а с кем-то ещё, невидимым. — Вы думаете, что знаете, с чем имеете дело. Но это... это нечто большее.

Бонд почувствовал, как в груди что-то сжалось. Не страх, нет — скорее, предчувствие. Как будто он стоял на краю пропасти, ещё не видя её, но уже чувствуя холодный ветер. М, как всегда, была невозмутима, но её взгляд, острый, как лезвие, выдавал напряжение. Она знала. Или догадывалась.

— Кто они? — спросил Бонд, хотя уже понимал, что ответа не будет. Не такого, который он хотел услышать.

Уайт усмехнулся, его губы дрогнули, как будто он пытался удержать смешок. — Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось? — произнёс он, и в его голосе прозвучало что-то странное, почти... сочувственное.

Потом это случилось. Тени за спиной Уайта зашевелились, будто пляшущие демоны. Или как пьяные на субботней вечеринке, которые уже не помнят, зачем пришли. Бонд инстинктивно потянулся к пистолету, но М остановила его жестом. Её глаза говорили: «Не сейчас. Ещё не время.»

— Они везде, — продолжил Уайт, его голос стал тише, почти шёпотом. — И вы... вы уже часть этого.

Бонд почувствовал, как по спине пробежал холодок. Не от слов, а от того, что скрывалось за ними. Что-то огромное, невидимое, как паутина, которая уже опутала их всех.

— Что дальше? — спросил он, хотя уже знал ответ.

М вздохнула, её пальцы сжали край стола так, что костяшки побелели. — Дальше? Дальше мы идём вперёд. Потому что назад пути нет.

И в этот момент Бонд понял: это не просто операция. Это что-то большее. Личное. Или нет? Возможно, он уже перестал понимать, где заканчивается долг и начинается... что? Месть? Или просто желание докопаться до правды, какой бы она ни была?

Тени снова зашевелились. Или это ему показалось?