Порнократия (2003)

Она была той, кого замечали, но не запоминали. Красота её — как вспышка молнии: ослепляет, но не оставляет следа. Он же... нет, скорее, они оба были странными. Он — человек, который смотрел на мир, будто через толстое стекло, не замечая никого, даже её. А она... она готова была на всё, чтобы это стекло разбить.

Величественный манор с четырьмя колоннами — не просто дом, а скорее монумент чему-то забытому. Он стоял на краю скалы, будто балансируя между небом и морем. Четыре ночи. Четыре... нет, не просто ночи, а скорее временные петли, где каждый час растягивался, как резина.

Первая ночь началась с тишины. Не просто отсутствия звука — будто воздух превратился в вату. Она сидела напротив него, её пальцы нервно барабанили по столу, покрытому пылью. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с её духами — что-то сладкое, но с горчинкой. Он молчал. Она говорила. Слова лились, как вода, но не находили берега.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Она подошла ближе. Он отстранился. Но что-то в его взгляде... нет, не взгляде, а скорее в том, как он держал стакан, выдавало его.

Вторая ночь. Третья. Четвёртая. Каждая — как новый акт в пьесе, где реплики звучат, но смысл ускользает. Она пыталась говорить о любви, о страсти, о чём-то большем. Он отвечал вопросами, которые звучали как ответы.

Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

К концу четвёртой ночи что-то сломалось. Не в них, а вокруг. Воздух стал густым, как сироп. Она сказала что-то, что не должна была. Он ответил тем, что не мог.

И вот они стоят на краю скалы, манор позади, море внизу. Тишина снова, но теперь она другая. Не вата, а скорее... предчувствие.

Что будет дальше? Не знаю. И они, кажется, тоже.