Большой (1988)

Он проснулся — и сразу понял, что что-то не так. Не то чтобы что-то болело или пугало, просто... тело. Оно было другим. Тяжелее, больше, будто кто-то подменил его за ночь. Он потянулся к лампе, но рука — нет, не рука, а *рука* — двигалась как-то непривычно, будто чужая. Встал, подошёл к зеркалу. И тут это случилось... ты поймёшь, о чём я.

Вместо своего 12-летнего лица он увидел... нет, не просто взрослого мужчину. Себя. Себя, но старше. На 18 лет старше. Щетина, морщинки у глаз, взгляд, который знает что-то, чего он сам ещё не знает. Он потрогал лицо — кожа была грубее, чем он помнил. И запах... запах чего-то взрослого, может, одеколона, может, просто жизни, которая уже успела оставить след.

Он огляделся. Комната была не его. Большая, с высокими окнами, за которыми плясали тени — то ли от деревьев, то ли от фонарей. Как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. На столе лежали бумаги, визитки, ключи от машины. Машины! Он подошёл к окну, увидел её — чёрную, блестящую, как в тех фильмах, которые он смотрел по выходным.

Потом началась работа. Магазин игрушек. Огромный, как целый мир. Он — нет, они, он и этот взрослый, который теперь был им, — начали двигаться иначе. Быстрее, увереннее. Коллеги улыбались, кивали, говорили что-то о "новой стратегии". Он кивал в ответ, но внутри всё сжималось. Это было не то. Не то, о чём он мечтал, когда загадывал стать взрослым.

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Он сидел в своём кабинете, смотрел на игрушки, которые теперь были просто товаром, и думал о том, что где-то там, в прошлом, остался мальчик, который любил просто играть. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Запах старой древесины, пахнущей временем, витал в воздухе. Он закрыл глаза, представил, как бежит по двору, как смеётся, как падает и снова встаёт. Но когда открыл их, перед ним снова был стол, бумаги, телефон, который вот-вот зазвонит.

Он понял, что взрослость — это не свобода. Это... что-то другое. Что-то, к чему он, может, и не был готов. Но теперь уже поздно. Или нет?