Игрушка (1976)

Франсуа стоял в кабинете начальника, и его ладони были липкими от пота. Он... нет, скорее, они оба знали, что это предложение — не шутка. Хотя, конечно, шуткой оно и было. Но не той, над которой смеются. «Ты будешь его игрушкой, — сказал босс, — живой, настоящей. Он устал от кукол и машинок. Ему нужен... человек». Франсуа хотел возразить, но слова застряли где-то в горле, как кость.

Первый день. Мальчик — его звали Антуан — смотрел на него с тем же выражением, с каким, вероятно, смотрел на новую игрушку, которую уже через час разбирал на части. «Ты будешь делать то, что я скажу», — произнёс он, и это не было вопросом. Франсуа кивнул. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, непробиваемую.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Антуан начал с малого: заставлял его ползать, изображать животных, петь глупые песенки. Но постепенно... нет, не так. Постепенно что-то начало меняться. Мальчик, который привык ломать, вдруг начал строить. Не сразу, конечно. Сначала это были редкие моменты, когда он забывал, что Франсуа — его игрушка.

Запах старой древесины, пахнущей временем, витал в комнате. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Франсуа чувствовал, как его роль начинает размываться. Он уже не просто шут, не просто объект для манипуляций. Антуан начал делиться с ним чем-то — не словами, нет. Скорее, взглядами. Молчаливыми паузами, которые говорили больше, чем любая фраза.

Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Однажды, когда Франсуа упал, споткнувшись о ковёр, Антуан не засмеялся. Он протянул руку. Это был жест, который не вписывался в их игру. Франсуа взял её, и что-то щёлкнуло. Не в комнате — внутри.

Теперь они сидели вместе, и мальчик рассказывал о своих страхах. О том, что никто никогда не слушал его по-настоящему. Франсуа слушал. И, кажется, впервые за долгое время Антуан почувствовал, что его слышат.

Но это только начало. Или конец? Вы решите сами.