Стол для шестерых (2022)

Семейный ужин. Стол на шестерых, но места хватит всем, если не считать места для неловкости. Бернард приходит с ней. Она — новая, но... нет, скорее, не новая. Стив замирает, вилка в руке дрожит, как будто он держит не столовый прибор, а что-то хрупкое, что вот-вот разобьётся. Взгляды их встречаются, и это... это как в том анекдоте про Штирлица, только без смеха. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, и каждый вдох даётся с усилием.

Она садится, и запах её духов — что-то сладкое, с горчинкой, как перезрелый персик — смешивается с ароматом жареной курицы. Бернард улыбается, но это не та улыбка, которая согревает. Скорее, как фонарь в тумане — светит, но не греет. Стив отводит взгляд, но это уже поздно. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я.

Разговор начинается с погоды, как всегда. Но слова — они как шарики ртути: ускользают, раскатываются, и поймать их невозможно. Мать пытается спасти ситуацию, но её голос звучит как скрип несмазанной двери. Отец молчит, но его молчание — это не тишина, а гул, как от далёкого поезда.

Тени пляшут, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Кто-то роняет вилку, и звук её падения кажется громче, чем он есть на самом деле. Бернард говорит что-то о работе, но это... нет, это не то. Стив пьёт вино, но оно кажется кислым, как будто его разбавили уксусом.

И вдруг — признание. Неожиданное, как удар молнии в ясный день. Кто-то смеётся, но это не смех, а скорее... выдох. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

К концу вечера всё становится проще. Неловкость растворяется, как сахар в чае, и остаётся только... что-то тёплое. Не идеальное, но настоящее. Семья. Стол. Шестеро. И запах старой древесины, пахнущей временем.

Кризис? Да. Но и момент единства. Как-то так.