По данным полиции (2022)

Утро началось как обычно: туман, нависший над Тулузой, словно старая простыня, запах свежей выпечки из булочной на углу и... что-то ещё. Что-то неуловимое. Пинг-понг — так его звали за привычку нервно постукивать пальцами по столу — стоял у окна, смотрел на улицу. Его лицо, обычно такое спокойное, даже сонное, сегодня было напряжённым. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Его пальцы. Быстрее, резче. Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я.

Он вышел из участка, не сказав ни слова. Коллеги заметили это только через час. Его стол был пуст, как будто его и не было. А потом нашли удостоверение — вернее, то, что от него осталось. Обгоревший кусок пластика, пахнущий гарью и... чем-то ещё. Металлом? Страхом? Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Они обыскали всё: его квартиру, бар, где он иногда засиживался, даже старую церковь на окраине. Там пахло старой древесиной, пахнущей временем, и пылью, которая оседала на пальцах, как пепел. Ничего. Ни намёка. Только один странный след — записка, найденная в кармане его куртки. На ней было написано: «Они знают». Кто они? Что знают? Или это просто игра слов, как в том анекдоте про Штирлица?

К вечеру тревога стала почти осязаемой. Коллеги перешёптывались, бросали взгляды на его пустой стул. Кто-то сказал, что видел его у реки. Кто-то — что он уехал на поезде. Но это всё ерунда. Потому что Пинг-понг не был тем, кто просто уезжает. Он был... нет, он *есть* тем, кто остаётся. Даже когда исчезает.

Или нет?