Я все помню, Ричард (1966)

Ричард вернулся в Ригу поздней осенью, когда воздух уже пахнул чем-то острым, почти металлическим — то ли от дождя, то ли от воспоминаний. Он шёл по улице, где когда-то бегал мальчишкой, и каждый камень под ногами казался ему знакомым, но чужим. Как будто город притворялся, что не узнаёт его. Или это он сам не узнавал город? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Он нашёл Яниса на стройке. Тот стоял, засунув руки в карманы, и смотрел, как рабочие кладут кирпичи. Ричард подошёл, но не сразу заговорил. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Или в ту самую пыль, что осела на их прошлом.

— Янис, — наконец сказал он.

Тот обернулся, и в его глазах мелькнуло что-то — не то удивление, не то страх. Или это Ричард сам себе придумал?

— Ричард? — Янис произнёс его имя так, будто оно было написано на старом, пожелтевшем листе бумаги.

Они зашли в кафе, где пахло старой древесиной, пахнущей временем, и кофе, который, кажется, варили ещё до войны. Ричард начал говорить — о Зигисе, о фронте, о том, как они... нет, скорее, он сам начал двигаться иначе. Янис слушал, но его взгляд был где-то далеко.

— Ты знаешь, зачем я здесь, — сказал Ричард.

Янис вздохнул.

— Знаю. Но ты... ты же понимаешь, что это уже не та игра?

Ричард хотел возразить, но потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. В дверь вошли двое. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке.

— Ричард, — сказал Янис, и в его голосе было что-то, что Ричард не мог понять.

Они вышли на улицу. Ветер нёс с собой запах дыма и чего-то ещё — может, страха.

— Мы не можем вернуть то, что потеряли, — сказал Янис.

— Но можем попробовать, — ответил Ричард.

И они пошли, оставляя за собой следы на мокром асфальте. Следы, которые, может быть, кто-то заметит. Или нет.