Линкольн Райм: Охота на Собирателя костей (1 сезон)

Линкольн Райм лежал в своей комнате, где воздух был густым, как сироп, и пахло старой древесиной, пропитанной временем. Он... нет, скорее, они — он и Амелия — начали двигаться иначе. Не так, как раньше. Она, с её вечным блокнотом и взглядом, который будто прощупывал каждый уголок комнаты, стала его продолжением. Его глазами, ушами, ногами. А он... он оставался мозгом. Мозгом, который работал с такой скоростью, что порой казалось, будто мысли вырываются наружу, как пар из перегретого котла.

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Первое тело. Нет, не тело — картина. Художник, который использовал кости вместо красок. Линкольн почувствовал это ещё до того, как Амелия начала говорить. Запах. Не крови, нет. Что-то другое. Металлический, но с примесью... земли? Или это просто его воображение играло с ним, как в том анекдоте про Штирлица, который искал иголку в стоге сена, а нашёл целый арсенал.

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Линкольн закрыл глаза, пытаясь представить, что видел маньяк, когда оставлял свои... подписи. Да, это были подписи. Не просто убийства. Он что-то хотел сказать. Но что? Амелия стояла рядом, её дыхание было слышно, как шум прибоя в ракушке. Она ждала. Всегда ждала.

— Тени, — прошептал он. — Они плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Ты видишь?

Она кивнула, но он не видел этого. Он чувствовал. Как будто её уверенность передавалась ему по невидимым нитям. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Они начали собирать пазл. Кость за костью. Шаг за шагом. Но чем дальше, тем больше Линкольн понимал: это не просто охота. Это игра. И они были не охотниками, а пешками. Пешками, которые двигались по доске, где правила писал кто-то другой.

Амелия взяла его руку. Её пальцы были холодными, но твёрдыми. Как сталь. Или как кость. Он не мог решить. И, может быть, это было неважно. Важно было то, что они двигались вперёд. Вместе. Даже если конец этой истории был скрыт где-то в тумане, где тени сливались с реальностью, а запах времени смешивался с запахом смерти.