День счастья (1964)

Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Александр Николаевич, врач скорой помощи, привыкший к бесконечным вызовам и ночным дежурствам, вдруг оказался в автобусе, который вёз его не на работу, а куда-то ещё. Он не мог объяснить, почему сел именно на этот маршрут. Может, интуиция? Или просто усталость от привычного маршрута? Впрочем, это уже не важно. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я.

Она. Александра Николаевна. Она сидела у окна, и свет, пробивавшийся сквозь грязное стекло, делал её лицо почти нереальным. Он заметил её сразу — не мог не заметить. Но как подойти? Как заговорить? Он, человек, привыкший к экстренным ситуациям, вдруг почувствовал себя школьником. «Извините, вы не знаете, сколько времени?» — выпалил он, хотя часы висели прямо перед ним. Она улыбнулась. И тут он понял: это не просто случайность. Это... что-то большее.

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Они говорили о чём-то незначительном, но каждое слово казалось важным. Она оказалась его тёзкой. Александра Николаевна. Он, Александр Николаевич. Смешно, правда? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

А в это время её муж, геофизик, решил остаться дома. Не поехал в экспедицию. «День счастья», — сказал он. Но счастье — штука коварная. Оно, как в том анекдоте про Штирлица, всегда где-то рядом, но никогда не там, где его ищешь. Его решение, казалось бы, простое, почти бытовое, обернулось катастрофой. Работа потеряна, стабильность под угрозой. И всё из-за одного дня. Одного мгновения.

Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Александр Николаевич искал её. Дни, недели. Автобусы, остановки. Запах старой древесины, пахнущей временем, на одной из скамеек, где она, возможно, сидела. Он не мог остановиться. Почему? Не знаю. Может, потому, что в тот день что-то сломалось. Или, наоборот, начало работать.

И вот вопрос: что важнее — случайность или выбор? Или это одно и то же?