Не могу сказать «прощай» (1982)

Лида. Она всегда была где-то рядом, но не здесь. Не в центре. Как будто её жизнь — это тень, которая пляшет на стене, пока другие живут в свете. Сергей... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Он — красивый, уверенный, с руками, которые знали, как держать весло, как бросать мяч, как обнять женщину. А она — просто Лида. Та, что смотрела издалека, сжимая в руках платок, который пахнет лавандой. Старой лавандой, как у бабушки в сундуке.

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Трагедия — это всегда как в том анекдоте про Штирлица: ты ждёшь одного, а получаешь другое. Сергей упал. Не просто упал — сломался. Позвоночник, говорят, — это как струна. Натянешь слишком сильно — порвётся. И он порвался. Жена ушла. Не сразу, конечно, но ушла. Как будто её и не было. А он остался. В комнате, где пахло лекарствами и старой древесиной, пахнущей временем. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Тыкаешь в него пальцем, а он не проминается.

Лида приехала. Не знаю, как она узнала. Может, кто-то сказал. Может, она сама почуяла. Она вошла, и запах лаванды смешался с лекарственным смрадом. Сергей сначала кричал. Нет, не кричал — шипел. Как змея. «Зачем ты здесь? Уходи!» Но она не ушла. Она осталась. Как будто её ноги вросли в пол. Или как будто она знала, что это её место. Её время.

Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось? Как будто что-то щёлкнуло. Не в голове, а где-то глубже. В груди, может. Она начала говорить. Не о любви, нет. О простых вещах. О том, как пахнет дождь на асфальте. Как шуршат листья под ногами. Как ветер обнимает, когда стоишь на краю обрыва. И он... он начал слушать. Не сразу. Но начал.

Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. А она сидела рядом. Её рука — тёплая, шершавая от работы — лежала на его руке. И он вдруг понял, что это не конец. Это начало. Какое-то другое. Не такое, как раньше. Но начало.

Или нет? Может, это просто иллюзия. Но разве это важно?