Крещенные огнем (1963)

Запах старой древесины, пахнущей временем, витал в воздухе. Или это был дым от костров, которые разводили переселенцы, пытаясь согреться? Капитан Совиньский стоял на краю леса, вглядываясь в темноту. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Переселенцы прибывали сюда, на запад Польши, с надеждой. Надеждой на новую жизнь, на землю, которая, казалось, ждала их. Но земля эта была пропитана чем-то другим — памятью. Памятью о войне, о тех, кто здесь жил до них. И о тех, кто всё ещё скрывался в лесах. Польские фашистские группировки, словно призраки, выходили из тени, чтобы напомнить: война не закончилась. Она просто... изменила форму.

Совиньский знал это лучше всех. Его батальон был здесь не для того, чтобы строить, а чтобы разрушать. Разрушать иллюзии. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Они нашли лагерь. Не тот, что был раньше, а новый, временный. Кострище ещё тлело, и запах гари смешивался с чем-то кислым, как будто кто-то забыл еду на огне. Или это был запах страха?

Он поднял руку, давая знак своим людям. Тишина снова накрыла их, но теперь она была другой — напряжённой, как струна. Совиньский почувствовал, как холодный ветер пробирается под шинель, и подумал: а что, если они уже здесь? Вокруг? В этой самой тишине?

Тени снова зашевелились. Или это были деревья? Он не был уверен. Но одно знал точно: война не отпускает. Никого. Никогда.