Хартум (1966)

Хартум, 1966. Жара. Не просто жара — будто само солнце решило выжечь всё до тла. Песок, смешанный с пылью, висит в воздухе, как занавес, сквозь который едва видно силуэты людей. Гордон стоит на крыше форта, его взгляд устремлён куда-то вдаль. Нет, не вдаль — скорее, внутрь себя. Он... нет, они начали двигаться иначе. Махди. Его люди. Как муравьи, которые вдруг почувствовали запах сладкого. Или как волны, которые уже не остановить.

Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Гордон сжал рукоять револьвера. Холод металла, знакомый, почти родной. Но сегодня он не приносил утешения. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Крик. Нет, не крик — скорее, вой. Как будто сама пустыня заговорила.

Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с чем-то острым, почти химическим. Порох? Или кровь? Гордон не мог понять. Он закрыл глаза, пытаясь уловить хоть что-то знакомое. Но вокруг была только тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату.

— Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось? — спросил он у своего адъютанта, но тот лишь пожал плечами.

Махди. Его имя звучало как заклинание. Гордон знал, что это не просто человек. Это идея. Идея, которая, как пожар, охватила всё вокруг. И он, Гордон, стоял на пути этого пламени. Стоял, но не был уверен, что сможет его остановить.

Тени сгущались. Или это просто вечер? Время здесь течёт иначе. Как песок сквозь пальцы. Гордон вздохнул. Он знал, что завтра всё начнётся снова. Но сегодня... сегодня он просто стоял и смотрел, как мир вокруг него медленно превращается в пепел.

Или, может быть, это он сам уже стал пеплом?