Винсент и Тео (1990)

Винсент писал. Нет, скорее, он вырывал из себя что-то, что не могло оставаться внутри. Кисть в его руке была не инструментом, а продолжением тела, нервного, как натянутая струна. Тени на холсте плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Он... нет, скорее, они — Винсент и Тео — начали двигаться иначе. Письма, которые летели между ними, были не просто словами. Это был воздух, которым они дышали. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с запахом масляных красок. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Винсент сжигал всё. Мосты, себя, даже краски, когда их не хватало. Он писал, как будто завтра не будет. И, в общем-то, он был прав.

Тео смотрел на него издалека, как на шторм, который нельзя остановить, но можно попытаться переждать. Он писал: «Ты должен быть осторожнее». Но Винсент не мог. Он был как тот самый Штирлиц, который знал, что его время ограничено, только вместо шпионажа — холсты, вместо шифров — мазки.

Десять лет. Восемьсот работ. Это не просто цифры. Это вздохи, крики, молчание. Тишина, которая гудит в ушах. Ты чувствуешь?

И вот он стоит перед очередным холстом. Кисть дрожит, но не от страха. От чего-то большего. От того, что нельзя назвать. Тени снова пляшут. Или это свет?

Тео пишет: «Ты гений». Винсент читает и молчит. Он знает, что гений — это не то, что можно выбрать. Это то, что выбирает тебя. Или нет?

Конец. Нет, не конец. Просто пауза. Как в том анекдоте про Штирлица.