Возвращение чемпиона

Ник вышел из ворот тюрьмы, и первое, что он почувствовал, — это запах свободы. Нет, не тот, что в фильмах показывают, с ветром в лицо и орлами в небе. Просто запах старого асфальта, смешанный с пылью и чем-то ещё, что он не мог определить. Время. Да, пахло временем. Четыре года. Четыре года, которые он провёл в клетке, пусть и не такой, как на ринге. Но разница была. На ринге он сам решал, когда остановиться. Здесь... ну, вы понимаете.

Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Джон, его отец, ждал его у машины. Старый пикап, который Ник помнил ещё с тех времён, когда они ездили на тренировки в пять утра. Джон не изменился. Ну, почти. Седина в висках, морщины глубже, но глаза — те же. Твёрдые, как камень, но с какой-то странной теплотой, которую Ник не мог объяснить. «Ну что, сынок?» — спросил Джон, и Ник почувствовал, как что-то сжимается у него внутри. Не страх. Не стыд. Что-то другое. Что-то, что он не мог назвать.

Тренировки начались на следующий день. Джон не стал ждать, не стал давать ему времени на раскачку. «Ты либо готов, либо нет, — сказал он. — И если нет, то зачем мы здесь?» Ник кивнул. Он знал, что это будет больно. Но он не знал, насколько. Первый удар по груше — и он почувствовал, как мышцы кричат. Не просто болят, а именно кричат, как будто протестуют против того, что их заставляют работать после стольких лет бездействия. Тени в зале плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Джон стоял рядом, наблюдал. Ник знал, что отец видит всё: его слабости, его страх, его сомнения. Но он не говорил ни слова. Просто ждал. И Ник бил. Снова и снова. Пока пальцы не онемели, пока дыхание не стало хриплым, как у старого пса. «Ты не вернёшься туда просто так, — сказал Джон в конце дня. — Это не кино. Здесь нет счастливого конца, если ты не готов пройти через ад». Ник кивнул. Он знал. Но знал ли он, что ад — это не только физическая боль? Что это ещё и тишина, которая наступает ночью, когда ты остаёшься один? Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. И ты задыхаешься.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Первый бой. Не на арене, конечно. Просто спарринг. Но этого было достаточно. Соперник — молодой, голодный, с глазами, полными амбиций. Ник видел себя в нём. Или, может, того, кем он мог бы стать, если бы не... ну, вы знаете. Удар. Ещё один. Ник упал. Не потому, что не мог держаться. Просто... он понял, что это не просто бой. Это что-то большее. Что-то, что он не мог объяснить.

Джон помог ему подняться. «Ты ещё не готов, — сказал он. — Но ты будешь». Ник кивнул. Он знал, что это правда. Но знал ли он, что готовность — это не только физическая форма? Что это ещё и способность простить себя? Он не знал. Но он учился. Каждый день. Каждый удар. Каждый вдох.