Клеопатра (1963)

Клеопатра. Египет. Песок, который не просто лежит под ногами — он впитывает в себя всё: кровь, пот, амбиции. Она стоит на балконе, и ветер с Нила несёт запах влажной глины и чего-то ещё, древнего, как сама земля. Её взгляд — не просто взгляд, а оружие. Она знает это. Он... нет, скорее, они — Цезарь, Антоний — знают это. Но кто из них первый? Кто второй? Или они оба — лишь ступени к чему-то большему?

Она улыбается. Не так, как улыбаются женщины в Риме, — там всё слишком прямолинейно, как их дороги. Её улыбка — это игра, где правила пишутся на ходу. Или не пишутся вовсе. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Когда Цезарь вошёл в её покои, он думал, что это он её завоевал. Но нет. Это она его завоевала. Или они завоевали друг друга?

Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Запах ладана смешивался с ароматом вина, и она чувствовала, как её кожа становится холодной, будто её касается не человек, а сама история. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Антоний был другим. Грубее. Проще. Но в этой простоте была своя опасность. Он не играл в игры — он их разрушал. И она... она не могла не ответить на это. Не могла не попробовать.

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Она смотрела на карту, где Египет и Рим были так близко, что казалось, их можно соединить одним движением руки. Но руки дрожали. Или это был ветер?

Она знала, что это кончится. Но как? И когда? И кто из них останется стоять?

Запах старой древесины, пахнущей временем, напомнил ей о чём-то. О чём-то важном. Но что именно?

Она не успела вспомнить.