Кто боится Вирджинии Вульф? (1966)

Два часа ночи. Новая Англия. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, липкую, как старое вино на дне бокала. Джордж и Марта. Он — профессор истории, измученный, как будто годы преподавания выпили из него всё, кроме скелета. Она — его жена, склочная, своенравная, с глазами, которые блестят, как лезвие. Их брак — двадцать лет любви и ненависти, смешанных в одном коктейле, который они пьют каждый день. Или, скорее, не пьют, а выплёвывают друг другу в лицо.

Они возвращаются домой после вечеринки. Марта уже начала — её голос, как наждачная бумага, скребёт по нервам Джорджа. Она сравнивает его с отцом, ректором колледжа. «Ты никогда не станешь таким, как он», — говорит она, и в её словах звучит не просто злорадство, а что-то глубже. Что-то, что заставляет Джорджа сжимать кулаки, но он молчит. Или, нет, не молчит — он отвечает, но так, будто слова его обволакивают, как дым. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

На вечеринке они встретили Ника и Хани. Молодые. Он — преподаватель биологии, она — тихая, как мышь. Нет, не мышь — скорее, как тень, которая боится света. Марта называет её «серой», но в её голосе есть что-то ещё. Что-то, что заставляет задуматься. Они приглашают их домой. Зачем? Чтобы продолжить игру? Или чтобы найти новых зрителей для своего спектакля?

В доме пахнет старой древесиной, пахнущей временем, и чем-то ещё — может, пылью, а может, горечью. Они пьют. Танцуют. Или, нет, не танцуют — они двигаются, как марионетки, чьи нитки запутались. Тени пляшут на стенах, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Ник и Хани смотрят, но не понимают. Или, может, понимают слишком хорошо. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я.

Марта говорит о сыне. О их сыне. Джордж молчит, но его молчание — как гром. Ник пытается шутить, но шутки его пустые, как скорлупа. Хани пьёт больше, чем нужно, и её глаза становятся стеклянными. Игра продолжается. Или, нет, это уже не игра. Это что-то другое. Что-то, что нельзя назвать.