Белые ночи (1957)

Марио увидел её впервые на мосту. Нет, не так — он *почувствовал* её раньше, чем увидел. Запах — что-то между свежестью дождя и теплом хлеба из печи. Она стояла, опершись на перила, и смотрела в воду. Лицо её было... как бы это сказать? Не просто милое, а такое, будто светилось изнутри, как фонарик под тонкой бумагой. Он подошёл, заговорил — она ответила. Голос у неё был тихий, но не робкий, скорее... задумчивый. Как будто она говорила не с ним, а с кем-то ещё, кто всегда рядом, но невидим.

Бабушка её, та самая, что снимала комнаты, была как тень. Почти слепая, но видела всё. Или ей казалось, что видит. Она сидела в углу, вязала что-то бесконечное и смотрела в пустоту. Но стоило Марио заговорить с Натальей чуть громче, чем нужно, как бабушка тут же поворачивала голову. Как будто у неё был радар вместо глаз.

Тенант. Да, он был. Или есть. Марио не знал, как правильно. Тот мужчина, который снимал комнату, который обещал вернуться. Он уехал, оставив Наталью ждать. Ждать — это ведь тоже форма любви? Или просто привычка? Марио начал показывать ей город. Не тот, который она знала, — с серыми улицами и пустыми переулками, — а другой. Тот, где тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Где запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с ароматом кофе из уличных кафе.

Она слушала, смотрела, улыбалась. Но иногда, в самые неожиданные моменты, её взгляд становился... пустым. Как будто она вспоминала что-то. Или кого-то. Марио хотел спросить, но не решался. Вместо этого он говорил что-то смешное, и она смеялась. Но смех её был странный — как будто она смеялась не с ним, а с кем-то ещё.

Потом это случилось. Нет, не так. Потом *почти* случилось. Они стояли на том же мосту, где встретились. Она смотрела на воду, он — на неё. И вдруг она повернулась, посмотрела ему в глаза. В её взгляде было что-то... невысказанное. Что-то, что он не мог понять. Или не хотел?

Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Она сказала: «Я не знаю». И ушла.

Марио остался один. С мостом, с водой, с запахом дождя и хлеба. И с вопросом, на который он так и не нашёл ответа.