Закусочная на шоссе 66 (1984)

Бекман Холзгуд-младший ехал по шоссе 66, и его «Тандерберд» 1955 года ревел, как зверь, выпущенный на свободу. Дорога была пустынной, только редкие кактусы да скалы, будто вырезанные из картона, мелькали за окном. Он... нет, скорее, они — машина и он — двигались как одно целое, сливаясь с горизонтом. Но потом это случилось. Выстрелы. Резкий треск, и радиатор захлебнулся, как пьяный в баре после пятой рюмки.

Он остановился у закусочной, которая выглядела так, будто её построили вчера, но забыли лет пятьдесят назад. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешанный с чем-то сладковато-горьким, ударил в нос. «Змеиная моча», — подумал он, вспомнив табличку на двери.

Внутри было темно, как в кармане у дьявола. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. За стойкой стоял Джонни Хартс, музыкант-странник, с гитарой, которая, казалось, помнила больше песен, чем он сам. Рядом — две сестры, Джесси и Мелисса. Их взгляды скользили по нему, как по бильярдному столу перед решающим ударом.

«Капот» и его приятели, те самые, что подстрелили радиатор, сидели в углу. Их смех был резким, как скрип тормозов на гравии. Бекман почувствовал, как что-то внутри него сжалось. Не страх, нет — скорее, предчувствие. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Он узнал о гонках. Не просто гонках — о чём-то большем, смертельном, как последний глоток виски перед рассветом. И понял: он не уедет. Не сможет. Даже если захочет.

За окном закат лизал горизонт, как рана. Бекман закурил, чувствуя, как бумага сигареты прилипает к губам. Он не знал, что будет дальше. Но знал одно: это только начало. Или конец? Кто его знает.