Санта Лапушки (2014)

Томми сидел на полу, обхватив колени, и смотрел на своих котят. Они... нет, скорее, *они* начали двигаться иначе — не так, как обычно. Не с той беспечной грацией, которая заставляла его смеяться, а с какой-то странной, почти нарочитой неловкостью. Как будто чувствовали, что что-то не так. Или, может, это он сам всё придумал? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Мама сказала это утром, прямо за завтраком, когда Томми ковырял ложкой в тарелке с овсянкой. «Котят нужно отдать». Просто так, без лишних слов. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, и даже чайник на плите перестал шипеть. Томми не стал спорить. Он знал, что это бесполезно. Но внутри что-то сжалось, как будто его сердце стало вдруг слишком большим для груди.

Котят он уложил в коробку из-под обуви, подстелив туда старое одеяльце, которое пахло пылью и чем-то сладким, как будто конфетами, забытыми в кармане. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с этим сладковатым ароматом, и Томми вдруг подумал, что это пахнет детством. Его детством. Или, может, детством котят?

Он написал письмо Санте. Не то чтобы он верил в него до конца — ну, знаете, как в том анекдоте про Штирлица, где всё возможно, но только если очень повезёт. Но он верил в то, что Санта поймёт. Поймёт, что котята — это не просто клочки шерсти и когтей, а что-то большее. Что-то, что нельзя просто взять и выбросить, как старую игрушку.

Потом это случилось. Он поставил коробку у двери, приклеил записку и... остановился. Тени на стене плясали, как демоны. Или как пьяные на субботней вечеринке. Томми не знал, что хуже. Он посмотрел на котят в последний раз. Они спали, свернувшись в клубочки, такие маленькие, такие беззащитные.

И тут он понял: он не сможет их оставить. Не сейчас. Не так.

Но было уже поздно.

Или нет?